Не садитесь за руль! Ваша жена перерезала тормоза — предупреждение бездомного мальчика, которое превратилось в настоящий ужас.

Когда мужчина поссорился с членами семьи дома, он решил уйти и отправиться в одно из своих любимых мест, чтобы расслабиться.

Ссора с женой сильно повлияла на него, и, не оглядываясь, он вышел из дома под проливным дождём, чтобы сесть в машину и поехать в одно из любимых мест.

Когда мужчина вышел из дома и направлялся к машине, чтобы завести её и уехать, к нему подошёл полностью промокший бездомный ребёнок и сказал:

— Господин, не садитесь за руль. Ваша жена перерезала тормоза, и вы можете потерять управление машиной на дороге.

Мужчина был в шоке от слов ребёнка. Они действительно заставили его задуматься, и он не понимал, говорит ли ребёнок правду.

— Откуда ты знаешь, что это моя жена? — спросил мужчина.

— Она перерезала тормоза, — пробормотал ребёнок, показывая в сторону колеса. — Женщина, которая это сделала, была в красном платье.

После описания ребёнка все сомнения мужчины исчезли, ведь во время ссоры он вспомнил, что его жена тоже была в красном платье.

Мужчина дал ребёнку достаточно денег за информацию, чтобы тот мог купить себе еду, а сам поспешил домой, чтобы дать жене урок за этот поступок.

Он поднялся домой, жена вышла ему навстречу, и мужчина сказал:

— Я знаю, что это ты это сделала. За всю нашу совместную жизнь, один спор, и ты ради него перерезала тормоза машины.

Жена была поражена словами мужа и сказала, что это не она сделала. Но мужчина не поверил ей, и уже собирался действовать, чтобы наказать жену.

В этот момент она предложила хорошую идею: посмотреть запись с камер наблюдения во дворе, и тогда всё станет ясно.

Идея была разумной, но муж думал, что жена просто пытается выиграть время. В конце концов он согласился, и они вдвоём подошли к монитору, чтобы просмотреть запись с камер наблюдения.

Когда монитор включился, их взгляды замерли от того, что они там увидели.

 

Запись с камер наблюдения воспроизводилась на экране в замедленном режиме. Погода была дождливая, тяжёлые удары капель о стекло звучали глухо, а кадры с монитора, казавшиеся жуткими, сжимали сердце.

Мужчина с трудом сдерживал дыхание, а Лев всё ещё стоял рядом, дрожа от холода.

И вдруг произошло неожиданное — красное платье действительно появилось у машины, но рядом с женой стоял незнакомый человек. Через несколько секунд мужчина понял: тормоза перерезала не его жена.

Лицо женщины было прикрыто шляпой, но движения незнакомца были слишком быстрыми и точными.

— Кто… кто это? — с трудом выдавил мужчина, не веря своим глазам.

Жена с тревогой посмотрела на него:
— Я это не делала. Ты должен мне поверить.

Мужчина почувствовал, как всё внутри сжалось — вместо ожидаемого предательства он увидел незнакомого преступника, пытавшегося устроить трагедию, подвергнув опасности их обоих.

Сердце колотилось так сильно, что казалось, его слышно сквозь стены. Он посмотрел на Льва и сказал:
— Ты видел, кто это был?

Мальчик кивнул, глаза его одновременно сверкали страхом и решимостью.

Но сердце мужчины успокоилось, глядя на экран, и он понял, что это вовсе не его жена совершила этот поступок. А кто именно это сделал, отошло на второй план — этот факт его уже не волновал, ведь он был уверен, что со временем узнает всю правду.

Главное же, что жена не причастна, окончательно закрепилось в его сознании.

«Не садитесь за руль! Ваша жена перерезала тормоза» — предупреждение бездомного мальчика, которое превратилось в настоящий ужас

Марк стоял перед большим монитором, вцепившись пальцами в край стола. Его жена, Алиса, обняла себя, пытаясь согреться — не от холода, а от леденящего душу предчувствия. На экране, в мутно-сером свете дождливого вечера, замерла его машина. Запись с камеры наблюдения, установленной над парковкой, была их последней надеждой на истину.

— Включай, — сдавленно произнес Марк.

Алиса запустила запись. Время на таймере показывало 18:45 — как раз тот момент, когда их ссора достигла пика, и он, хлопнув дверью, ушел вглубь дома, чтобы остыть, прежде чем сесть за руль. Кадр был статичным, залитым потоками воды. Ничего не происходило.

— Смотри, — прошептала Алиса, указывая на край экрана.

Из-за угла подъезда появилась фигура. Ярко-красное пятно платья. У Марка похолодело внутри. Но что-то было не так. Походка… Женщина шла слишком быстро, почти бежала, оглядываясь через плечо. И платье было другого фасона — не то, что носила Алиса.

— Это… не я, — тихо сказала жена, и в ее голосе слышалось не торжество, а страх.

Внезапно из-за соседней машины выскочила вторая фигура — высокая, в темном плаще с поднятым капюшоном. Мужчина. Он что-то крикнул женщине в красном, жестом показывая на колеса машины Марка. Женщина, ее лицо было скрыто тенью и крупными каплями дождя, метнулась к переднему колесу, присела, и в ее руке блеснул какой-то небольшой, но острый предмет. Ее движения были резкими, паническими. Она что-то делала с тормозным шлангом. Мужчина в плаще стоял на шухере, его голова поворачивалась из стороны в сторону.

Весь «ремонт» занял не больше минуты. Потом оба, не оглядываясь, скрылись в том же направлении, откуда пришли.

В комнате повисла гробовая тишина. Гул дождя за окном казался теперь зловещим.

— Кто это? — голос Марка был хриплым от нахлынувших эмоций. — Алиса, ты знаешь их?

— Нет! Клянусь, нет! — она смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными искреннего ужаса. — Я… я видела эту женщину сегодня утром. Она подходила к подъезду, когда я выходила за почтой. Спросила, не здесь ли живет некто Сергей. Я сказала, что нет.

Марк медленно опустился на стул. Его мир, который всего полчаса назад рухнул из-за предполагаемого предательства жены, теперь рухнул снова, но по совершенно иной, куда более страшной причине. Кто-то хотел его смерти. Холодная, расчетливая попытка убийства, замаскированная под бытовую ссору.

Он посмотрел на Льва, бездомного мальчика, который все это время молча стоял в прихожей, съежившись от холода и нервного напряжения.

— Лев, — мягко сказал Марк. — Ты видел, кто это был? Не только платье. Их лица?

Мальчик испуганно кивнул.
— Мужчина… у него была большая родинка. Здесь. — Он ткнул пальцем в свою щеку. — А женщина… она уронила платок, когда убегала. Я его поднял.

Он полез в карман своей потрепанной куртки и достал смятый шелковый платок с цветочным узором.

Это была зацепка. Осязаемая.

Марк взял платок. Его руки дрожали. Он посмотрел на Алису, на ее бледное, испуганное лицо. Стыд за свои подозрения и волна облегчения, что она не была коварной убийцей, накатили на него с такой силой, что перехватило дыхание.

— Прости меня, — прошептал он. — Я… я поверил худшему.

— Неважно, — она подошла и обняла его, ее тело тоже дрожало. — Главное, что ты жив. Ты не сел в машину.

В этот момент в голове у Марка все сложилось в единую, ужасающую картину. Ссора. Его уход из дома в ярости. Его неизбежное решение сесть за руль, чтобы уехать и все обдумать. И смертельная ловушка, подстроенная на тот самый момент, когда он будет не в себе и не станет проверять машину. Это было идеально подстроено.

— Они знали, что мы поссоримся, — тихо сказал он Алисе. — Они спровоцировали эту ссору.

Он вспомнил анонимный звонок утром, какой-то шепот о том, что Алиса якобы ему изменяет. Вспомнил странную записку под дворником. Все это казалось мелочами, но сложенное вместе, выстраивалось в четкий план.

Марк подошел к окну и посмотрел на свою машину, которая стояла безобидным металлическим ящиком, скрывавшим в себе смерть. Ужас, который он испытал от слов мальчика, был ничтожен по сравнению с тем холодным, рациональным ужасом, который охватил его сейчас. Это был не импульс разъяренной жены. Это было спланированное убийство.

Он повернулся, взял телефон.
— Первым делом — полиция. Потом… — его взгляд упал на Льва, — потом мы найдем тебе теплую одежду и поесть. Ты спас мне жизнь. Я этого не забуду.

Лев смотрел на него с надеждой, которую не видел в собственных глазах долгие годы.

Настоящий ужас начался не с перерезанных тормозов, а с осознания, что в твою жизнь кто-то целенаправленно, хладнокровно и с идеальной точностью прицелился. И пока за окном лил дождь, смывая улики, Марк понимал — его война только началась. Но теперь он был не один. И это меняло все.