Конечно! Вот продолжение, значительно расширяющее историю и углубляющее характеры героев и их мотивацию.

***

Он ушёл в спальню, закрыл дверь, сел на край кровати и открыл приложение камеры. Запись включилась, экран мигнул. Он смотрел первые секунды и чувствовал, как внутри всё холодеет. На видео собака действительно резко бросалась к жене, громко лаяла, хватала её за рукав, тянула, кусала.

«Значит, жена была права», — с горечью подумал он, и комок подкатил к горлу. Мысль о том, чтобы расстаться с Лаской — так они назвали собаку десять лет назад, когда он подобрал на улице жалкого, дрожащего щенка, — казалась немыслимой. Она была его молчаливым спутником, преданным другом, который пережил с ним и увольнение с работы, и болезнь матери, и долгие одинокие вечера до встречи с Алисой.

Но стоило перемотать запись чуть дальше — и у мужа, Марка, перехватило дыхание. Он увеличил громкость, придвинул телефон к лицу, не веря своим глазам.

Собака не просто так нападала на жену.

За несколько секунд до каждой «атаки» Алиса, оглянувшись на дверь, чтобы убедиться, что её никто не видит, наклонялась к собаке и что-то шептала ей на ухо. Лицо её искажалось гримасой, которую Марк никогда раньше не видел — холодной, почти злобной. Затем её рука, сжатая в кулак, резко и точно тыкала собаку в бок, в самое чувствительное место, о котором знали только они вдвоем — старую рану, оставшуюся после давнишней стычки с другим псом. Ласка вздрагивала, скулила от боли и surprise, и только тогда, защищаясь, бросалась на источник этой боли, пытаясь схватить за руку, оттолкнуть.

Марк откинулся на подушки, чувствуя, как комната плывёт перед глазами. Это был не просто обман. Это была жестокая, продуманная провокация. Его жена, женщина, которую он два года назад назвал своей, намеренно мучила его лучшего друга, чтобы затем выставить её монстром и избавиться от неё. Зачем? Почему?

Он прокрутил запись дальше. Вот эпизод, о котором Алиса говорила утром. Она стояла у стола, делая вид, что наливает чай. Ласка лежала на своём коврике, мирно дремля. Алиса снова оглянулась, её взгляд скользнул мимо камеры, которую она, очевидно, не заметила. Она подошла к собаке, в руке у неё блеснул какой-то маленький предмет. Марк прищурился. Это был баллончик со сжатым воздухом, который они использовали для чистки клавиатуры. Алиса навела его на морду Ласки и нажала кнопку. Резкий шипящий звук, болезненный для чувствительного собачьего слуха, заставил пса взвыть и отпрянуть. В панике и боли, пытаясь остановить атаку, Ласка рванулась вперёд и впилась зубами в протянутую руку Алисы — ту самую, что держала баллончик. Алиса тут же отшвырнула его под стол и с громким, театральным криком: «Ай! Опять!» — отпрыгнула назад, глядя на собаку с напускным ужасом.

Марк выключил телефон. В тишине спальни он слышал только бешеный стук собственного сердца. Гнев, холодный и острый, как лезвие ножа, пронзил его. Но вместе с гневом пришло и леденящее душу понимание. Он жил с незнакомкой. Он делил кров, кровать и жизнь с человеком, способным на такую изощрённую жестокость.

Он вспомнил, как всё начиналось. Сначала Алиса просто ворчала, что Ласка слишком много линяет. Потом стала жаловаться на её возраст, на то, что от собаки пахнет. Потом появились первые «случайные» тычки ногой, когда Алиса проходила мимо, и её оправдания: «Ой, я не заметила её тут!». Марк тогда отмахивался, списывая на стресс или плохое настроение. Он видел, как Ласка со временем стала робкой в присутствии Алисы, перестала заходить на кухню, когда та была там. Но он думал, что собака просто ревнует, привыкает к новому члену семьи.

Теперь пазл сложился. И картина была ужасающей.

Он не мог просто выйти и обвинить её. У неё наготове были бы слёзы, упрёки в том, что он предпочитает собаку жене, и, конечно, свежие синяки на руках как неоспоримое доказательство. Ему нужен был железный аргумент. Ему нужна была ловушка.

На следующее утро Марк проснулся с каменным лицом.
— Ты была права, — сказал он за завтраком, избегая взгляда Алисы. — Я посмотрел запись. Ласка действительно ведёт себя неадекватно.
Алиса, до этого наливавшая себе кофе, замерла. В её глазах на секунду мелькнуло что-то — не радость, а скорее торжествующее удовлетворение.
— Ну вот, я же говорила! — воскликнула она, и голос её дрожал, но теперь Марк слышал в этой дрожи не страх, а фальшь. — Значит, сегодня отвезём её?
— Нет, — твёрдо сказал Марк. — Я сам займусь этим. Я отвезу её в ветклинику на обследование. Может, у неё что-то с психикой. Я должен быть с ней, когда… это произойдёт. Я отвезу её завтра утром.

Он видел, как эта новость не понравилась Алисе. Ей явно хотелось поскорее выпроводить собаку из дома и забыть о ней. Но она сдержала раздражение.
— Хорошо, как скажешь. Только, пожалуйста, не передумывай.

Весь день Марк провёл в лихорадочных приготовлениях. Он купил ещё две мини-камеры — одну с функцией записи звука, другую с широким углом обзора. Пока Алиса была на работе, он установил одну в гостиной, замаскировав под декоративный светильник, а вторую, самую маленькую, — в прихожей, напротив собачьего лежака. Он настроил удалённый доступ и непрерывную запись в облако.

Он вёл себя с Алисой как обычно — спокойно, даже немного отстранённо. Внутри же всё кипело. Он ласкал Ласку, которая, казалось, чувствовала его напряжение и жалалась к его ногам, тихо поскуливая. «Прости меня, девочка, — мысленно говорил он ей, гладя её по голове. — Я всё исправлю. Я во всём разберусь».

Ночь была долгой и тревожной. Алиса спала спокойно, а Марк лежал без сна, вглядываясь в потолок и прокручивая в голове возможные сценарии.

Утром он сделал вид, что собирается на работу.
— Я заеду днём, заберу Ласку и отвезу к ветеринару, — сказал он на прощание.
Алиса кивнула: «Хорошо». Но в её глазах снова вспыхнула та самая искорка, которую он теперь узнавал — предвкушение.

Марк уехал, но не на работу, а в кофейню неподалёку от дома. Он открыл ноутбук, подключился к облаку и запустил трансляцию с камер. Его сердце бешено колотилось.

Первые полчаса ничего не происходило. Алиса убрала на кухне, позвонила кому-то по телефону, говорила о чём-то смеясь. Ласка лежала на своём месте, не двигаясь.

И вот наступил момент истины. Алиса закончила свои дела, подошла к окну, посмотрела на улицу, как бы убеждаясь, что Марка нет. Затем её поза изменилась. Расслабленность сменилась собранной, почти хищной грацией. Она медленно повернулась и посмотла прямо на собаку. На её лице не было ни капли той мягкости, которую она демонстрировала Марку.

— Ну что, старуха, — тихо, но отчётливо произнесла она, и микрофон камеры уловил каждый звук. — Сегодня твой последний день в этом доме. Скоро тебя не станет.

Ласка прижала уши и заскулила, словно понимая смысл этих слов.

— Он тебя любит, да? — продолжала Алиса, приближаясь. Её голос был сладким, как яд. — Считает тебя лучше меня. Дурак. Он скоро поймёт, кто здесь настоящий друг.

Она остановилась в паре шагов от собаки. В её руке снова был тот самый баллончик со сжатым воздухом.

— Но перед тем как уйти, ты должна сделать мне ещё один подарок. Один последний, хороший синяк. Чтобы у Марка не осталось никаких сомнений.

Она подняла баллончик. Ласка, помня боль, отползла назад, забившись в угол прихожей. Она не лаяла, не рычала — она жалобно скулила, поджав хвост, глядя на Алису преданными, полными страха глазами.

— Не уползай! — резко крикнула Алиса и нажала на кнопку.

В этот момент дверь в квартиру с громким щелчком открылась. Марк стоял на пороге. Он не сбегал с работы. Он ждал этого момента у двери, слушая каждый звук через наушник.

Лицо Алисы вытянулось от шока. Баллончик выпал у неё из рук и с грохотом покатился по полу.
— М-Марк?! Что ты… Я не…

Он не смотрел на неё. Его взгляд был прикован к его собаке, которая, дрожа всем телом, рванулась к нему и спряталась за его ногами, тихо поскуливая. Он наклонился, погладил её по голове, чувствуя, как бьётся её маленькое сердце.

— Я всё видел, Алиса, — его голос был тихим, но в тишине прихожей он прозвучал как выстрел. — Всё. От начала и до конца.

Он достал из кармана телефон и нажал кнопку воспроизведения. Из динамика послышался её же голос: «_Ну что, старуха… Скоро тебя не станет…_»

Алиса побледнела. Её маска идеальной жены треснула и рассыпалась, обнажив панику и злобу.
— Ты… ты подстроил всё это?! Ты подслушивал за мной?!
— Чтобы защитить того, кто не может защитить себя? Да. Без тени сомнения.
— Она всего лишь собака! — закричала Алиса, её голос сорвался на визг. — А я твоя жена! Мы могли бы завести свою, нормальную собаку! А эту вонючую старуху ты любишь больше, чем меня!

Марк медленно выпрямился. Гнев, который кипел в нём всё это время, вдруг улёгся, сменившись ясным, холодным отчуждением.
— В этом-то всё и дело, Алиса. Она не вонючая старуха. Она — существо, которое любит безусловно. А ты… — он посмотрел на неё с таким презрением, что она физически отшатнулась, — ты — существо, которое способно мучить беззащитное животное, чтобы добиться своего. Ты не жена. Ты — чудовище в моём доме.

— Я делала это для нас! — рыдала она теперь, пытаясь применить старую тактику — слёзы. — Я хотела, чтобы у нас была нормальная жизнь, без этой собачьей шерсти и вечного запаха! Я хотела нашего ребёнка, а не вечно убирать за твоим питомцем!

Это была последняя капля.
— Ребёнка? — Марк рассмеялся, но смех его был горьким и безрадостным. — И ты думаешь, что после того, что я увидел, я мог бы когда-нибудь оставить ребёнка с тобой наедине? Что бы ты сделала, если бы он плакал по ночам и мешал тебе спать? Тычка ногой? Шипение в лицо?

Алиса замолчала, её глаза расширились от ужаса. Он попал в самую точку, и она это поняла.

— Собирай вещи, — тихо сказал Марк. — У тебя есть час. Ты исчезнешь из нашей жизни. И если ты когда-нибудь появишься на нашем горизонте снова, эти записи увидят все твои друзья, твои родители и суд. Я оформлю развод по статье о жестоком обращении с животным. Убирайся.

Он не стал ждать её ответа. Он повернулся, взял поводок и ошейник Ласки.
— Пойдём, девочка, — сказал он собаке, и голос его снова стал тёплым и мягким. — Пойдём гулять. Всё кончилось.

Он вышел из квартиры, не оглядываясь на женщину, стоявшую посреди прихожей, раздавленную и побеждённую. Он вёл свою старую, преданную собаку на поводке, и на душе у него было и тяжело, и светло одновременно. Он потерял иллюзии, потерял брак, но он приобрёл нечто гораздо более важное — горькую, но очищающую правду и уверенность, что защитил того, кто доверял ему всю свою жизнь.

Ласка, словно понимая, шла рядом, высоко подняв голову и виляя хвостом. Тень страха в её глазах наконец-то начала рассеиваться. Кошмар закончился.